предыдущая главасодержаниеследующая глава

ВЕСНА В ЛЕСУ

Сквозит на зареве темнеющих небес И мелким предо мной рисуется узором В весенние листы едва одетый лес, На луг болотистый спускаясь косогором; И глушь и тишина. Лишь сонные дрозды, Как нехотя, свое доканчивают пенье; От луга всходит пар... Мерцающей звезды У ног моих в воде явилось отраженье; Прохладой дунуло, и прошлогодний лист зашелестел в дубах. Внезапно легкий свист Послышался; за ним, отчетисто и внятно, Стрелку знакомый хрип раздался троекратно, И вальдшнеп протянул...

А. К. Толстой

Весна в лесу
Весна в лесу

Даже вдали от лесов и полей, в шумном городе, весна начинает чувствоваться рано: слышится бодрый, громкий говор, мутные потоки воды несутся по краям мостовой, весело манит к себе яркая далекая синева неба и ощущается зарождающаяся теплота в блеске солнечных лучей. А в городских садах, где темными проталинами чернеет земля, на голых, но уже покрасневших от наливающихся почек деревьях сидят, блестя свежим пером, черные долгоносые грачи.

Начало апреля. В городе сидеть уже невмочь: молодая весна так и тянет вдаль, в пробуждающиеся от зимнего сна леса. Наконец желанный миг настал, город уже далеко; долго едете вы по черной, размокшей от весенней воды дороге; вас толкает и трясет, но как свежо и вольно дышит грудь, как радостно звучит вдали первая трель жаворонка!

Пойдемте вечером в лес наблюдать за его пробуждающейся жизнью. Весенний вечер имеет какую-то особую прелесть. Дорога выводит вас из мелкорослого осинника и березняка на опушку старого высокоствольного леса. Чувствуется пряный запах прошлогодней листвы, воздух вблизи особенно прозрачен, а там, в дальней лощине, уже стелется белой пеленой сырой туман. Из ближнего ельника отчетливо раздаются похожие на звуки флейты звонкие переливы певчего дрозда. Дрозд - ранняя прилетная птица, появляющаяся в конце марта - первой половине апреля. Красивая песня сразу выдает его присутствие.

Поющий самец сидит обычно на верхушке высокого дерева, повернувшись к потухающей заре, подняв голову и слегка оттопырив перья. Когда птица только начинает свои трели, песня тиха, но вот дрозд распелся, и его голос крепнет, отчетливо выделяясь среди других пернатых. Если осторожно подойти к дереву, на вершине которого сидит певец, его можно хорошо рассмотреть, особенно в бинокль. Вы увидите, что спинка у дрозда оливково-серая, грудка и брюшко желтовато-белые, испещренные треугольными бурыми пятнышками. Когда испуганный дрозд вспорхнет, мы отметим, что испод крыльев у него ржаво-желтый.

Гнездо дрозда-белобровика
Гнездо дрозда-белобровика

Птичьих голосов слышно еще немного; вот вблизи раздается пение дрозда-белобровика. Первые звуки своей флейтовой переливчатостью напоминают голос певчего дрозда, но затем следует очень веселая песенка, почти неотличимая от пения обыкновенного чижа, но более громкая и без типичной для чижа конечной ноты. Поющий белобровик очень осторожен и при малейшем шуме слетает с вершины высокой елки, на которую обычно усаживается. Белобровик очень красив; для него особенно характерны охристо-беловатые окологлазничные полосы, густо-ржаво-красные бока и рыжеватая расцветка нижних частей крыльев.

Вот на верхушке ближайшей березы появилась какая-то мелкая птичка и неподвижно уселась на ветке, лишенной листьев. Слышится характерная серебристая короткая песня. Певунья как бы захлебывается своей мелодичной песенкой. Окончив ее, птичка быстро перелетает на соседнее дерево, и снова раздается ее мелодичный голос. Это - малиновка (иначе зарянка). Она прилетает к нам очень рано. Первых, еще не поющих, малиновок можно видеть уже в конце марта.

Малиновка (зарянка)
Малиновка (зарянка)

Зарянка легко отличается среди всех наших певчих птичек. Окраска верхней стороны у нее оливково-бурая, лоб, бока головы, шея и зоб - красновато-ржавые. Надо отметить, что весной, вскоре после прилета, эта, казалось бы, доверчивая птичка довольно осторожна: к ней трудно подойти незамеченным. Она тотчас же слетит с вершины дерева в густой кустарник, откуда раздается ее тревожный голос, звучащий вроде «тэк-тэррэк-тэк».

Но вот вечереет все более: яркая заря густо краснеет, внизу ложатся темные длинные тени, потускнели верхушки деревьев, прозрачный воздух наливается мглою. На побледневшем небе зажглась и дрожит первая звезда. Голоса поющих птиц становятся более вялыми и замолкают. Только в лесной чаще внезапно раздается громкий, быстро повторяющийся крик испуганного дрозда, завидевшего, вероятно, пробирающегося за добычей хищника - куницу или горностая.

Вот вдали раздался короткий свист и тотчас прозвучал вновь, затем послышалось как бы хриплое, отрывистое покашливание, и из-за леса плавно и быстро вылетела довольно крупная птица с опущенным вниз длинным клювом; она пронеслась почти по прямой линии над поляной и скрылась в ближайшем перелеске. Это «протянул» вальдшнеп, который для страстного охотника - такая желанная и ценная добыча.

Вальдшнеп, затаившийся в траве
Вальдшнеп, затаившийся в траве

По своему складу и виду вальдшнеп - настоящий кулик; его ржавчатая окраска с черными волнистыми пестринками хотя скромна, но красива; она удивительно подходит к цвету опавшей побуревшей листвы, на общем фоне которой птица совершенно незаметна. Это один из ярких примеров так называемой покровительственной окраски, помогающей вальдшнепу скрываться от преследования врагов.

Особенно красивы большие черные глаза и характерный длинный клюв вальдшнепа. На конце клюва можно рассмотреть шероховатость в виде небольших бугорков, одетых мягкой кожицей. Если у застреленной птицы вскрыть кожу на конце клюва и рассмотреть его строение под сильной лупой, то можно заметить между бугорками ямки, к которым подходят мелкие нервы. Благодаря такому строению клюв вальдшнепа - совершенный орган осязания. Птица глубоко втыкает клюв в землю и улавливает ничтожнейшие сотрясения, которые производят в земле червяки и личинки насекомых.

Пожалуй, тяга - самая замечательная черта в жизни вальдшнепа. Она состоит в том, что эти птицы «тянут» после захода солнца над лесом, издавая особые крики. По существу, эти крики вполне соответствуют пению птиц в весеннее время. Если во время лёта два самца встречаются друг с другом, то между ними начинается драка, и более сильный быстро гонит более слабого; при этом птицы учащенно «цикают».

Годовалые самцы не «тянут»; охотники стреляют на тяге только двухлетних или более старых вальдшнепов. Крик, издаваемый вальдшнепом во время тяги, состоит из глухого, гортанного, несколько протяжного «кворк-кворк-кворк» или «кхоог-кхоог» - «хорканья», как говорят охотники, и довольно громкого свиста - «циканья»,- звучащего вроде «цси-цси». Вальдшнеп обычно летит метра на два-три над верхушками деревьев. Впрочем, высота полета целиком зависит от погоды. Особенно низко и тихо летит он в весенние теплые вечера, когда моросит мелкий дождь. В это время тянущий вальдшнеп кажется больше, чем он есть на самом деле, так как он сильно оттопыривает свои перья. В ясные холодные вечера птица тянет выше, и скорость ее полета много больше.

В тех местах, где вальдшнеп не гнездится, тяга продолжается всего несколько дней. Ясно, что в такой тяге участвуют пролетные вальдшнепы - временные, случайные гости. В местностях, где эти птицы гнездуют, «местовые» вальдшнепы, как их называют охотники, продолжают тягу иногда до июля. Следует отметить, что в области гнездовий вальдшнепа, где бывает тяга «местовых», наибольший разгар ее приурочен ко времени массового пролета птицы, стремящейся далее на север, на места родных гнездовий. Под Москвой такая наиболее сильная, «валовая», тяга бывает в двадцатых числах апреля; она длится несколько дней, а затем затихает, и продолжают тягу только местные птицы.

Но вот становится совсем темно, налетел легкий ветер, зашелестев в верхушках деревьев; снова наступила тишина. Тяга ослабевает, но на утренней заре она снова возникает с прежней силой. Если утро тихое и темное, то тяга начинается, когда почти совсем темно и едва начал светлеть восток. Утренняя тяга менее продолжительна, чем вечерняя, она протекает относительно дружно: птицы усиленно цикают и хоркают в сумраке зарождающегося утра, и весь этот лёт длится каких-нибудь десять - пятнадцать минут.

Вечерняя тяга проходит неравномерно. Обычно после солнечного захода вслед за первыми двумя-тремя пролетевшими птицами начинается наиболее интенсивный лёт. Это первая фаза - разгар тяги. Далее следует короткий перерыв. С волнением прислушиваетесь вы к неясным звукам весеннего вечера; слышно, как шумит вода в дальнем логе, как вяло замирают последние голоса утомленных дроздов, как шуршит в листве пробежавшая мышка, и напряженный слух силится уловить вдали циканье вальдшнепов. И вот, когда темнеет небо, неожиданно раздаются опять чарующие звуки, появляются вновь начавшие усиленный лёт вальдшнепы. Это - вторая фаза тяги.

В темноте леса то и дело раздается довольно громкий и характерный свист какой-то птицы. Это свистит воробьиный сычик, в обычное время очень молчаливый и незаметный. Воробьиный сычик - одна из оригинальных сов нашей фауны. Размером он несколько крупнее снегиря, оперение по верхней стороне тела буровато-серое в белых крапинках, низ - белый с бурыми продольными пятнами. Несмотря на малые размеры, воробьиный сычик усиленно ловит мышей и даже мелких птичек, которые по величине почти равны ему.

Летает сычик быстро и ловко, движения его своеобразны. Можно иногда наблюдать, как сычик, севший на ветку, начинает вертеться, кланяться во все стороны, поднимать и опускать свой короткий хвост; но вот сычик стал совершенно неподвижен; плотно прижав перья к телу и раздув шею, он смотрит куда-то вниз. Еще мгновенье, и он «по-соколиному», бесшумно-скользящим полетом бросается вниз; слышно, как жалобно запищала рыжая полевка, а сычик, держа тяжелую добычу в острых когтях, полетел к ближайшему дереву, где несколькими ударами острого искривленного клюва прикончил свою жертву.

Не хочется уходить из леса. Невольно прислушиваешься ко всем звукам, которые так отчетливо слышатся в чистом, прозрачном весеннем воздухе.

Но что это за протяжные звуки доносятся в темноте весеннего вечера со стороны далекой лесной поляны? Они то ослабевают, переходя как бы в шепот, то возрастают, напоминая то отдаленный рокот водопада, то беспрерывное воркованье голубей, усиливающееся и замирающее в характерном ритме. Это бор* мотанье токующих тетеревов.

Отправляться на ток надо с темнотой, пока еще на востоке не забрезжила белая полоса утренней зари.

Очень рано в сером сумраке зарождающегося весеннего утра на открытую лесную поляну, служащую местом тока, прилетает косач-токовик. Некоторое время он спокойно и тихо сидит на земле. Иногда приходится слышать какой-то своеобразный хрипящий покрик, слегка напоминающий несколько сдавленный голос домашнего петуха: это токовик, пока еще тихо, дает знать о своем прибытии. Но вот тишину утра прорезывает полный бодрого призыва и кипучего азарта шипящий крик токовика, его протяжное «чуф-фыы!». Токовик, как говорят охотники, начал «чу-фыскать». На этот призыв откликаются ночевавшие в ближайших кустах косачи и с шумом слетаются на общий ток. Иногда, впрочем, старый токовик, ночевавший где-либо в мелколесье, около тока, пробирается на излюбленную полянку по земле.

Кроме протяжного чуфысканья, в котором слышится какой-то томительный призыв и упоение торжества, раздается теперь неугомонное бормотанье. Токующий тетерев бормочет с захватывающим напряжением, поворачиваясь и вертясь. При поворотах к вам птицы чудные звуки широко несутся навстречу, но как только токовик отвернется, бормотанье становится заметно глуше и слабее. В этом бормотанье чувствуется нарастание и голосового и психического напряжения птицы. Иногда это бормотанье длительно, иногда прерывается на несколько мгновений.

Токующий тетерев
Токующий тетерев

Птица сидит смирно и прислушивается, а затем, словно мяч, подпрыгивает, иногда почти на полметра, и тогда несется в тишине начавшегося утра «чуф-фыы», «чуфф-фууу»...

Во время бормотанья тетерев мало замечает окружающее, но зато, прекратив бормотанье или чуфысканье, он озирается кругом. Заметив что-либо подозрительное, токовик смолкает, сидит некоторое время неподвижно; достаточно наблюдателю тронуться тогда с места, и прекрасная птица, сверкая контрастами своего оперения, с резким треском взлетает и уносится вдаль. Иногда спугнутый тетерев садится на верхушку высокого дерева, некоторое время молчит, а затем начинает свою любовную песню. Красиво сидит он тогда, расправив свой лирообразный хвост и полураскрытые крылья.

Если тетеревов много, то на токовище слетается целое общество. Распустив хвосты, волоча приоткрытые крылья по земле, наклонив голову, сверкая черноватой синевой оперения и яркой киноварью бровей, кружатся, поворачиваясь и наскакивая друг на друга, токующие птицы. Столкнувшись, тетерева спесиво надуваются и кланяются, как драчливые домашние петухи, а затем подпрыгивают, сталкиваясь в воздушном бою, громко хлопая крыльями, царапая друг друга когтями и ударяя клювами. Нередко к двум противникам присоединяется третий, четвертый; начинается лихая схватка азартных и смелых драчунов. Тогда видно только причудливое мельканье то белых, то черных пятен, слышен треск упругого пера. Своеобразная картина, способная увлечь даже чуждого красотам природы наблюдателя!

Тетерки держатся где-либо поблизости от тока. Иногда одна-две сидят на деревьях. Заметив опасность, маточка вскрикивает быстро и громко «ко-ко-ко-ко-ко» и с треском взлетает, нередко пугая и увлекая токовиков.

Особенно удобно наблюдать тетеревиный ток из шалаша. Замечают лощину или поляну, где токуют тетерева, и заранее ставят там два-три шалаша из нескольких крепких веток и палок, воткнутых в землю. Такой шалаш с боков прикрывают еловым лапником. Лучше, если шалаш устроить в кустах или около дерева, тогда он менее заметен.

Через день-два токующие тетерева привыкают к шалашу и подлетают к нему во время тока почти вплотную. Сидишь иногда в темноте шалаша, вдыхая смолистый запах еловых ветвей и нетерпеливо прислушиваясь к тишине весенней ночи. Вот начали цикать вальдшнепы, звонко прокричали перед рассветом пролетные журавли на далеком болоте, и снова все стихло. Вдруг где-то в темноте, у самого шалаша, раздалось громкое хлопанье упругих крыльев: это шумно опустился на землю прилетевший токовик.

Как забилось сердце охотника, как вглядывается он в темноту через щели шалаша! Но ничего пока не видно, кроме темной, подернутой туманом луговины и черных силуэтов деревьев и кустарников. Только тогда, когда токовик запоет и начнет передвигаться, поворачиваясь своим белым подхвостьем, глаза охотника замечают очертания двигающейся птицы.

Светает... Сперва розовыми, затем красными полосами заалел восток и загорелся вдруг, словно расплавленное золото. Посветлело небо, исчезли, как бы растаяв, звезды, порозовели серые облака. Утро проснулось, хором запели пробудившиеся птицы, но ток продолжается все с прежней энергией и силой. Громче и задорнее, словно распаляемые диким соревнованием, бормочут и чуфыскают косачи; как красивы они теперь на фоне бурой прошлогодней ветоши, как ярко чернеет свежее перо, как блестят их подхвостья, вспыхивая оранжевым отблеском, когда их освещает восход солнца! Стало совсем светло, покраснели вершины темно-зеленых елей, ярко выступили очертания еще голых берез. Один за другим покидают тетерева свой ток, скрываясь в чаще.

Ток имеет много общего с тягой вальдшнепов и с пением других птиц.

Вешние воды
Вешние воды

Ближайший родственник тетерева-косача, более крупный глухарь, токует совсем иначе. Для своего тока глухарь выбирает большие моховые болота, поросшие редкими искривленными соснами и окруженные густым старым бором. Иногда местом токовища служат сырые низины старого леса, особенно если поблизости находится широкий овраг, на дне которого струятся и шумят вешние воды. В противоположность тетереву, глухарь преимущественно токует на деревьях, хотя нередко можно встретить токовика на земле, на которую птица часто спускается в конце тока, когда начинается рассвет. Второе существенное различие между этими птицами состоит в том, что тетерева токуют с особым азартом при морозном ярком солнечном рассвете, а глухарь особенно любит влажное серое и теплое утро. Однако пение глухаря в разгаре токов можно слышать почти в любую погоду: мороз, ненастье и ветер мало, в сущности, смущают токовика.

Токующий глухарь
Токующий глухарь

Характерное пение глухаря слышится еще до зари, когда лес охвачен неясными сумерками, когда звезды еще лучисто вспыхивают на едва побелевшем небе. Тихо бредешь к месту токовища, часто останавливаясь и напряженно прислушиваясь. Пока не слышно звуков утра, только доносится из темного сумрака молчаливого леса странный протяжный покрик мохноногого сыча или цикнет первый начавший тягу вальдшнеп. Но вот из ближайшей лощины, где едва редеют деревья, напряженный слух улавливает какое-то странное скрипение и потрескивание, которое то сливается с шумом древесных вершин, зашелестевших от налетевшего предрассветного ветерка, то снова выделяется в какой-то едва уловимый ритм. Внимание! Скрипение и шелест повторились вновь с равными промежутками. Вот оно, слабое щелканье и несколько более отчетливое стрекотание, или «точение», как говорят охотники, разыгравшегося токовика-глухаря. Эту песню можно передать звукоподражательно: «тэке-тэке-тэке-тэке-тэкерррре-цюрси-цюрси-цирси-цирси». Одна песня следует за другой с короткими перерывами, во время которых смолкнувший глухарь прислушивается к тишине. Если чуткий слух птицы уловит легкий треск от шага охотника, не успевшего вовремя остановиться, глухарь шумно взлетает с характерным звуком «по-по-по-по», производимым его мощными упругими крыльями.

Утро в старом лесу
Утро в старом лесу

Глухарь токует на деревьях различной высоты: то он устраивается на вершине огромной ели или сосны, то на половине высоты дерева и во время тока передвигается, разгуливает на ветке, то, наконец, огромная птица устраивается, взгромоздившись на небольшую сосенку, березу или осину. Порода дерева, служащего местом токующей птицы, не имеет значения: глухарь одинаково охотно садится как на хвойные, так и на лиственные деревья.

Во время щельканья (этому звуку можно подражать, конечно не на току, громко щелкая языком по нёбу), глухарь поднимает голову и с злым, настороженным видом озирается кругом. В это время птица отлично видит и слышит. В конце песни наступает очень короткий момент, когда осторожный, обладающий отличным зрением и слухом глухарь как бы на несколько секунд глохнет и не обращает внимание на окружающее. Ученые пытались объяснить это явление, полагая, что в момент песни голова и шея глухаря чрезвычайно напрягаются от сильного прилива крови, кожная складка, находящаяся в задней стенке слухового прохода, набухает, одновременно с этим перед слуховым отверстием выдвигается костный отросток нижней челюсти и закупоривает слуховой проход.

Однако за последнее время считают наиболее вероятным не это анатомическое толкование, которое не вполне подтверждается, а другое, чисто нервно-психическое. В конце песни птица приходит в такое сильное возбуждение, что, действительно, на короткие мгновенья теряет ориентировку: не видит и не слышит того, что делается кругом.

Стрекотанье производится в тот момент, когда клюв широко раскрыт, а язык глубоко втянут в глотку. Щелкает глухарь, приоткрыв клюв; самый щелкающий звук производится отнюдь не языком, а с помощью так называемых голосовых струн, находящихся в голосовой глотке глухаря. Пение глухаря относительно тихое: его своеобразную песню можно слышать в тихое утро шагов на двести - двести пятьдесят, редко - дальше, тогда как пение тетеревов разносится на два-три километра.

Мы упоминали, что с началом рассвета и даже когда взойдет солнце глухарь часто токует и на земле. Разгоряченные петухи-глухари иногда слетают на землю и начинают жестокие драки. Соперники звучно хлопают крыльями, дерутся лапами и клювами со страшным азартом. Иногда глухарь, начавший токовать на земле, принимается быстро бегать, широко распустив свой хвост и ворочая им из стороны в сторону, а также приоткрыв крылья. Помню, как однажды я пытался подойти к энергично певшему на земле глухарю. Я продвигался, как это надо делать в таких случаях, «под песню», т. е. в момент второго колена песни - «точения», потому что иначе глухарь тотчас услышит шорох и заметит охотника. Я был уже близко от глухаря, но в это время он увидал вдалеке соперника. С необычайной быстротой пробежал азартный глухарь вперед; сделав шагов около двухсот, он оказался перед другим петухом.

Лишившись возможности застрелить глухаря, я полюбовался борьбой двух сильных птиц. Как бросались они друг на друга, как трещали их крылья и как блестело перо! Это был настоящий горячий поединок.

предыдущая главасодержаниеследующая глава
Содержание только этой книги
Hosted by uCoz